Кошки.
Стоял солнечный, не очень теплый день, благодаря порывистому ветру было даже чуть прохладно. Самое начало осени, еще не дождливо, но солнце уже не грело. Я приехал в тихое местечко С.., которое находилось в окружении соснового бора, величественных, мудрых сосен, самые верхушки которых, казалось, задевали время от времени проплывающие облака. Все в этом местечке напоминало мне о детстве, но многое изменилось с тех пор. Вот здесь был столик и лавочка, где с детворой мы играли в карты, а здесь был огромный камень-место свиданий, думал я, проходя окрестности, приближаясь к бабушкиному дому. Всего в этом местечке было два двухэтажных дома. У первых этажей люди разводили маленькие садочки, которые сейчас были огорожены уже ветхим заборчиком и многие из них оказались заброшены.
Я уже приметил свой подъезд и уже приметил в окне бабушку, а так же заметил, как все вокруг обветшало. Козырек подъезда был полуразрушенный и местные умельцы подперли его толстым бревном, но стоять под ним было все равно страшно. Сразу возле подъезда, в одном из тех самых палисадников было особенно все запущенно. Повсюду была натыкана всякая старая утварь. Где-то в углу, в старом ржавом чайнике копошилась серая грязная крыса, тут же, рядом пылился старый табурет, чуть поодаль стоял довоенных времен комод, прямо под окнами(рамы в них представляли собой тандем из потрескавшегося дерева и облупившейся краски, а занавесок в помещении было не видно из-за стекла, покрывшегося грязными разводами.) гниющие и источающие мало приятный аромат, валялись грязные тряпки и другого вида мусор. Все это принадлежало одной старой хозяйке. В детстве я ее почти не видел, зато теперь отчетливо составил ее портрет: высохшая, согнувшаяся, с потухшим и чуть невменяемым взглядом одинокая женщина.
Я последовал в подъезд, еле переваливая ноги, от тяжести приготовленных для бабули подарков. В подъезде стоял сладко-гнилостный запах и едкий запах мочи, от которого мне стало дурно и я поторопился на второй этаж.
Бабуля уже стояла на пороге и весело улыбалась мне. Мы прошли внутрь, немного покопошились, разбирая подарки, и потом пошли пить чай. Бабушка рассказывала мне о своей молодости , а потом и о старости, сетовала на сумасшедшую соседку, которая провоняла весь дом. В квартире, несмотря на погоду, было очень душно и подъездный запах, проникший уже во все комнаты, словно навис над нами. Мне, как любящему внуку, пришлось пообещать, что я найду управу на эту старушку, но не сегодня, а завтра, так как этот вечер я посвящу бабуле. Та радостно заулыбалась. Мы проговорили с ней до глубокой ночи, она плакала, вспоминая деда, но быстро успокаивалась и начинала беседу заново, а я улыбался и с треском уплетал ее пирожки.
На следующий день, я, как и обещал, отправился в экспедицию к странной старухе на первом этаже. Дверь в ее квартиру была засалена до неприличия, цвет ее грязно-желтый, непонятный, отпугивал даже мух. Мне повезло, она оказалась открытой и я прошел внутрь, воняло там так, что наверно воздух можно бы было потрогать, если бы не было так противно. Передо мной открылась странная картина: совершенно пустая квартира, без мебели и обоев, с потолка свисала грязная паутина, а на протертом полу тут и там валялись ошметки газет, по всей видимости используемые в качестве туалетной бумаги и прикрывавшие кучки человеческого дерьма. По углам хозяйка бережно рассыпала кучи песка, видимо заботясь о туалетном место своих питомцев, которые истошно орали из центральной комнаты, дверь в которую была закрыта.Я прошел этот коридор, как полосу препятствий , сжавшись всем нутром, чтобы ничего не задеть, но и без этого мне казалось, что я весь грязный. Я взял направо и толкнув ногою дверь, оказался на кухне, где вместо пола зияла дыра. Хозяйка разобрала его, как мне говорила бабушка для кур, которые то ли издохли и пошли на корм кошкам, то ли не дохли, но все равно растились для кошек и сейчас там птицы не было, но дыра была словно залита пометом и все стены были в темных пятнах, уже не свежих. Я почувствовал, как к горлу подкатывает ком, а во рту уже собралась целая лужа слюны, меня вырвало прямо в яму. Я повернулся и двинул к выходу, где меня и застала старая кошатница. Она стояла с безголовой курицей в руке и смотрела на меня..без злобы.
-Здравствуйте..
-Уходи!- она не дала мне договорить. -Мои кошки голодны и мне сейчас не до разговоров.
Я опешил, но продолжил:
-Мне придется вызвать службу, которая почистит ваш сарай, коллективная жалоба и разрешение властей у меня есть, будьте готовы.
-Делай что хочешь, только не тронь кошек. Я люблю их и они платят мне тем же.
Я двинулся к выходу, но поглядывал, что делает старая женщина. Она прошла в центральную комнату, я заметил там диван весь ободранный кошками, на который она села, и бросив им тушку, с благоговением наблюдала за любимцами. Она называла каждую кошку по имени(а их было около 30 на мой взгляд) и к каждой обращалась: «Маша, ну что ты такая нетерпеливая, я люблю вас всех одинаково, поэтому и тебе что-то да достанется», потом брала кошку на руки и целовала.
Я вернулся домой в легком шоке и с чувством таким, будто в грязи извалялся. Сразу убежал в душ. На следующий день я возвратился домой, а в понедельник вызвал-таки ту самую службу, указал им адрес, а бабушку предупредил, чтобы она их там встретила. Та странная квартирка и ее хозяйка так и не выходили у меня из головы. Мне было жалко одинокую женщину, я думал, что наверно кошки ее спасали от этого одиночества, благодаря им она чувствовала себя нужной и любимой..а главное, что она могла отдавать свою любовь кому-то, и любви этой у нее, судя по всему было достаточно.
Позже я решил позвонить бабушке, узнать что там и как, но трубку она не брала, а перезвонила через минут десять несколько встревоженная и сообщила, что умерла старуха. Я узнал от нее, что нашли женщину в полном одиночестве, никаких обожаемых кошек рядом, об их присутствии в ее жизни говорили кучки дерьма по углам комнат, да обгрызенное местами тело хозяйки. Как оказалось, животные больше хотят есть, чем любить и хранить верность…